Пост N: 7383
Музыка: ASOT
Откуда: From the Abyss
Рейтинг:
13
Отправлено: 16.04.09 19:57. Заголовок: НАДПИСИ НА МОГИЛЬНЫХ..
НАДПИСИ НА МОГИЛЬНЫХ КАМНЯХ
* * *
Он мудрецом не слыл, И храбрецом не слыл, Но поклонись ему: Он человеком был.
* * *
Как хочешь, поступай, живой, Что хочешь, говори, Но на могильный камень мой Нет-нет да посмотри.
* * *
Лежащий здесь недолгий прожил век, Неведомо, где жил он, что он знал. Известно только: был он человек, Родился – плакал, умирал – стонал.
* * *
С неправдою при жизни в спор Вступал джигит. Неправда ходит до сих пор, А он лежит.
* * *
Эй, трус, не радуйся, что пал, Что спит в земле герой. Свою винтовку и кинжал Он не забрал с собой.
* * *
Я не желаю, брат мой, испытать И матери убийцы твоего Того, что испытала наша мать, Похоронив любимца своего.
* * *
Не собрал ни казны, ни скота, ничего Бедный горец, лежащий под этим холмом. Где-то песни поют – это песни его, Где-то песни поют – это песни о нем.
* * *
Он ждал: придет весна И снег растает. Пришла, прошла она, А он не знает.
* * *
Был у невесты выбор невелик: Могильный: камень или муж-старик.
* * *
Здесь спит храбрец джигит, А храбрость жить осталась. Трус тоже где-то спит, А трусость жить осталась.
* * *
Всем он взял, удачник молодой, Муж двадцатилетний. Гибель для него была бедой Первой и последней.
* * *
Скитальцу не хватило сил… Он спит в чужом краю. Он родину свою любил, Как любишь ты свою!
* * *
Живой, пусть все черно в твоей судьбе, Утешься, брат, мне хуже, чем тебе!
* * *
Горы, по вас тосковал он, Реки, вас воспевал он.
* * *
Дороги строим мы, но вот беда: Дороги все приводят нас сюда.
* * *
На поле боя пал Двадцатилетний воин. Глаза ему клевал Столетний ворон.
* * *
Два кровных брата здесь лежат Под камнем ноздреватым. Остановись, прохожий-брат, Ты был им третьим братом!
* * *
Он к ней, она к нему, Влюбленные, стремились. Лишь здесь, сойдя во тьму, Они соединились.
* * *
Певец земли родной, Я сплю в могиле тесной. Кто рядам, спит со мной – Мне это неизвестно!
* * *
Здесь отдыхает от земных забот Восьмидесятилетний странник странный, Он не оставил своего прозванья, Кто знает, как его зовется род? А что ж оставил странник? Восемьсот При жизни не исполненных желаний.
* * *
Спит здесь тот, чья жизнь была похожа На сверкавший в темноте кинжал, Но кинжал блестевший в ножны вложен, Чтобы в первый раз спокойно спал. На пандур, чью песню все любили, Был похож он, добрый человек, Но теперь пандур в футляр закрыли И сюда упрятали навек.
Пост N: 7400
Музыка: ASOT
Откуда: From the Abyss
Рейтинг:
13
Отправлено: 16.04.09 20:03. Заголовок: НАДПИСИ НА КНИГАХ *..
НАДПИСИ НА КНИГАХ
* * *
Страница здесь похожа на окно: Открывшему увидеть мир дано.
* * *
Она покажет мир тебе, Расскажет о его судьбе.
* * *
Книга – зеркало для мудреца. В ней видны черты его лица.
* * *
Она полки ведет вперед, Без боя города берет.
* * *
И верный друг, и гость случайный, Она тебя поднимет ввысь. Мир озарит, откроет тайны, – Ты только слушать согласись!
* * *
Она тебе дает Сокровища, которых Кинжал не рассечет И не похитят воры.
* * *
Ослы и те, Когда б читать пытались, То в простоте Ослами бы не звались.
* * *
Пусть этот труд ничтожен, пусть велик, Но в нем язык отцов и твой язык!
* * *
Увидеть можем мы лишь на страницах книг И осень, и весну в один и тот же миг.
НАДПИСЬ НА КНИГЕ АЛИ-ГАДЖИ ИЗ ИНХО
Ты поднял к небу две руки, Али-Гаджи, Одной рукой молитвы постные сложил, Религиозные, безгрешные напевы, К которым холодны и юноши и девы.
Другой рукой ты о любви писал нам тайно, И эти песни драгоценны чрезвычайно, Ведь ты не смог их удержать и подавить – А чем еще поэт способен удивить?
Али-Гаджи, твои молитвенные пенья Не вызывают, извини, благоговенья, И молодежь на них не молится послушно – К такой поэзии потомство равнодушно.
Зато стихи, где ты воспел любовь земную, Зовутся лирикой, поются и волнуют, И молодежь не устает на них молиться – И это, видимо, веками будет длиться!
НАДПИСЬ НА КНИГЕ СКУЧНЫХ СТИХОВ
Немало собраний я знал, на которых Мы все засыпали докладчику в лад, И в спальный вагон превращалась контора, Где был как снотворное скучный доклад.
И сонный сосед узнавал у соседа, И всю молодежь волновало одно: Когда же окончится эта беседа, Когда наконец-то начнется кино?
Я честно дремал под мотивчик унылый Твоих сочинений, снотворный певец! Когда же окончится лекция, милый? Когда же начнется кино наконец?
НАДПИСЬ НА КНИГЕ МАГОМЕД ТАГИРА АЛЬ КАРАХИ, СЕКРЕТАРЯ ШАМИЛЯ
Если жил бы я в годы имама, Если пел бы, как ныне пою, Неизвестно, какая бы драма Погубила бы долю мою.
Да и нет никакого секрета – В наши дни, если жил бы Шамиль, Уж давно голова бы поэта Покатилась в кровавую пыль!
И для этой он выбрал бы цели Подходящий простор – годекан, Чтобы все на поэта смотрели, Развращавшего дух мусульман.
Отрубили бы голову звонко И в ущелье швырнули скорей, Да еще бы сказали вдогонку Голове непутевой моей:
– Там и пей свою грешную воду И божественным хмелем зови! Там и пой, хоть шакалам в угоду, О красавицах и о любви!
НАДПИСЬ НА КНИГЕ, ПОДАРЕННОЙ УНЦУКУЛЬСКОМУ МАСТЕРУ ИДРИСУ
Спроси у птицы голосистой, Спроси у зайца и сурка, Спроси у белочки пушистой, У стрекозы и мотылька: – Кто ненавистней всех на свете? Кто самый хищный, самый злой? – Тот, кто деревья губит эти, Вонзая в них топор с пилой!
И мне, признаться, видеть больно Топор в лесах, дарящих тень, Где горцу дышится привольно, Где спасены мы в жаркий день. А красота родного леса! Ну, как могу я не страдать, Когда вонзается железо В живую эту благодать?
Но, глядя на твое искусство, Мой унцукульский чародей, Я слов не нахожу для чувства, Для силы творческой твоей! Где та магическая дверца, Открыв которою тайком, Ты пересаживаешь сердце Для жизни в дереве святом!
И тут готов я снять папаху, Готов, колени преклоня, Я умолять зверька и птаху Понять и выслушать меня: – Простите, жители дубравы, Простите наших мастеров! Не смерть, а свет народной славы У них на лезах топоров.
И я за унцукульский гений Готов пожертвовать собой, И нету никаких сомнений, Что это сделал бы любой! При виде унцукульской трубки – Спроси любого старика – Шамиль готов был на уступки И крикнул «Дайте табака!»
Уж если рухнет ствол со звоном – Так не для бревен, не для дров, А чтобы стать искусства лоном Для унцукульских мастеров. Десница мастера священна – Все живо в ней, а не мертво! И только это драгоценно, И только это – мастерство!
НАДПИСЬ НА ПОФАМИЛЬНОМ СПРАВОЧНИКЕ СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ
Когда бы поименно нам знакомых Бог даровал крылатых насекомых Талантом пчел, решил бы человек, Что в мире наступил медовый век.
Когда бы каждый, кто рифмует строки, Земным решеньем попадал в пророки, То вскоре убедился б человек, Что закатился просвещенный век.
НАДПИСЬ НА КНИГЕ ЛЮБОВНОЙ ЛИРИКИ, ПОДАРЕННОЙ ЖЕНЩИНЕ – МИНИСТРУ СОЦИАЛЬНОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ
Вам книгу любовных стихов посылаю Не пенсии ради за выслугой лет, А просто, мой друг, я напомнить желаю: В любви пенсионного возраста нет.
НАДПИСЬ НА КНИГЕ, КОТОРУЮ ПОДАРИЛ СУДЬЕ
Тебе я книгу подношу, судья, И приношу заране покаянье, Когда не все, что в ней поведал я, Достойно будет твоего вниманья.
Огрехов много в книге ты найдешь, Порой в стихах нет сабельного звона. Но если ты в них обнаружишь ложь, Суди меня всей строгостью закона.
НАДПИСЬ НА КАРИКАТУРЕ МОЕЙ, СДЕЛАННОЙ КУКРЫНИКСАМИ
Тому уже немало лет, Как Кукрыниксы мой портрет Сумели написать с натуры Для дружеской карикатуры.
Смешон. И волосы вразброс, И славно скальный выступ – нос.
Они сложились на троих, Мой образ довообразили. Клянусь, никто правдивей их Изобразить меня не в силе.
НАДПИСЬ НА СОБСТВЕННОЙ КНИГЕ
Есть примета, какую века Сохранили вдоль горных дорог: Сможет конь пережить ездока, Если этот скакун белоног.
И на лоб лошадиный ладонь Я кладу, не скрывая любви. Ты меня, белоногий мой конь, Как наездника переживи.
Лег на горы клубящийся снег, Смотрят звезды сквозь щели бойниц, Пусть и впредь продолжается бег Мной подкованных белых страниц.
НАДПИСЬ, СДЕЛАННАЯ МНОЮ НА КНИГЕ ОТЦА
«Тобой, отец, гордился я немало И лишь тебя боялся одного. А кем теперь гордиться, как бывало? По-прежнему бояться мне кого?»
И вдруг над материнскою могилой Раздался голос, излучая свет: «Отцом и впредь гордись, сыночек милый, Его лишь бойся до скончанья лет!»
НАДПИСЬ НА ПИСЬМЕ ЭФФЕНДИ КАПИЕВА ЛИТЕРАТОРУ Н. Н.
Ах, Эффенди, тебе прощенья нет, Для нас ты создал страшную угрозу, Когда Н. Н. писать еще и прозу Неосторожный подавал совет.
Слагал бы твой усердный адресат Стихи, как встарь, про соловья и розу, Так вот поди, он стал писать и прозу, И в этом ты пред нами виноват.
НАДПИСЬ НА РУКОПИСИ СОБСТВЕННОГО СЦЕНАРИЯ «ХАДЖИ-МУРАТ»
Лихой наиб, в отчаянном бою Давно срубили голову твою. Покоится близ отчего предела В могиле обезглавленное тело.
Но почему, хоть ты погиб давно, Тебя еще боится Госкино?
НАДПИСЬ НА СОБСТВЕННОЙ КНИГЕ «О ЛЮБВИ»
Усталый спутник рад наверняка Остановиться возле родника, А если держит путь ненастным днем, Мечтает отдохнуть перед огнем.
Всю жизнь от книг не отрывал я глаз. Страницы их листая, всякий раз Я говорил себе: останови Ты взгляд на описаниях любви.
А вот в тебе, на свет рожденной мной, Лишь о любви все строки до одной.
НАДПИСЬ НА ПИСЬМЕ, АВТОР КОТОРОГО РАССКАЗЫВАЕТ МНЕ О ЗАМЫСЛЕ БУДУЩЕЙ ПОЭМЫ
Еще твоя поэма впереди, И как, любезный, оценить мне ныне Черкеску с газырями на груди, Какой покуда нету и в помине?
НАДПИСЬ НА КНИГЕ ГОРСКОГО ПОЭТА, КОТОРЫЙ СТАЛ ПИСАТЬ ПО-РУССКИ
– Аллах милосердный, ты вправду велик, – Вздохнул с облегченьем аварский язык, – Меня этот пишущий горец оставил.
Печально откликнулся русский язык: – Был счет и без этого горца велик Всем тем, кто не чтил моей чести и правил.
НАДПИСЬ НА КНИГЕ ПОЭТА, КОТОРЫЙ ВЕЧНО ЖАЛУЕТСЯ НА ГОЛОВНУЮ БОЛЬ
Не от тебя ль, судить охочего, Мы все в черед узнали свой, Что ты во время дня рабочего Страдаешь болью головной.
Твои стихи прочли мы новые И к мысли вдруг пришли одной, Что их на головы здоровые Свалил ты с головы больной.
НАДПИСЬ НА АФИШЕ О ПРОГРАММЕ ТАНЦЕВАЛЬНОГО АНСАМБЛЯ «ЛЕЗГИНКА»
Мне из твоих зазывных слов Давно известно, что голов Почетней ноги. Харс!
Какая там еще душа?! Дух захватить, не оплошав, Куда важнее! Харс!
Увяли замыслов ростки, Мужчины встали на носки, Летя по сцене. Харс!
Кинжал ударил о кинжал, И снова свист вонзился в зал. Ах, что за удаль! Харс!
То бубен бьет, то барабан, И что ни вечер – Дагестан Танцует лихо! Харс!
НАДПИСЬ НА ГАЗЕТНОМ СООБЩЕНИИ, ПОЛУЧЕННОМ ИЗ КИТАЯ
Диковинная женщина одна В сегодняшнем Китае проживает. Передают, что будто бы она Ушами книги запросто читает.
А я знаком был с женщиной такой, Которая ушами пишет книжки, Вернее, создает их... понаслышке, Перо сжимая цепкою рукой.
НАДПИСЬ НА ПРЕДИСЛОВИИ К КНИГЕ СТИХОВ
В застолье с полными бокалами Мы ждем, поднявшись в полный рост, Когда толкать губами вялыми Окончит тамада свой тост.
Я с нетерпеньем в горском дворике Открыл стихи, но, как назло, Вдруг предисловие – дань риторике – Мне к ним дорогу перешло.
И в ярости насупил брови я, Невольный соблюдая пост. Ах, сочинитель предисловия, Когда же кончится твой тост?!
НАДПИСЬ НА КНИГЕ, ГДЕ В СНОСКАХ ДАЕТСЯ ОБЪЯСНЕНИЕ МНОЖЕСТВУ НЕПОНЯТЫХ СЛОВ
Читать не легче, чем попасть в аварию: На каждое из слов – по комментарию.
НАДПИСЬ НА КНИГЕ ПОЭТА, КОТОРЫЙ В ДЕТСТВЕ БЫЛ БАРАБАНЩИКОМ
Вспоминаешь о том, как ты был Барабанщиком в детстве и рьяно В белокожую грудь барабана, Бодрый мальчик, без устали бил.
Над ущельем клубится туман, Я открыл твою книгу и снова Слышу: праздно гремит барабан, Заглушая и чувство, и слово.
НАДПИСЬ НА ИЗДАТЕЛЬСКОМ ДОГОВОРЕ ДВУХ СОАВТОРОВ, РАЗОШЕДШИХСЯ В НАЧАЛЕ РАБОТЫ
Расстались вы, но горевать не надо, И впору небо вам благодарить, Что свет не увидало наше чадо И алименты не за что платить.
АВТОРУ СКУЧНОГО РОМАНА В СТИХАХ
Читал роман твой. Это, брат, не «Мцыри». Какой охват людского бытия! Мне стало ясно, что в подлунном мире Есть два несчастных: это ты и я.
Какое совпаденье роковое, Мы словно угодили под обвал: Несчастен ты, что написал такое, Несчастен я, что это прочитал.
НАДПИСЬ НА СБОРНИКЕ СТИХОВ ДАГЕСТАНСКИХ ПОЭТОВ
Я раньше думал, что на небосклоне Для всех восходит солнце поутру, Но заблужденье собственное понял, Когда прочел собратьев по перу.
В стихах аварских вечное светило Сияет для аварцев круглый год, То для даргинцев светит с новой силой, То для кумыков жару задает.
Я раньше думал, что в горах суровых У нас несхожи только языки, А в остальном, как всюду, право слово, Смеются дети, плачут старики.
Но оказалась мысль моя ошибкой, Поскольку я узнал на склоне лет, Что есть национальные улыбки И «да» национальное и «нет».
Что в Цудахаре руки пожимают Иначе, чем в Рутуле и Бежта, Что у лезгинов в реках голубая, А у ногайцев синяя вода.
Что даже небо делится на части, Как будто не хватает его всем... Бушуют поэтические страсти, Выплескивая воду из поэм.
Ведь каждый тщится к общему кувшину Приделать ручку собственным пером – И вот уже, как многорукий Шива, Он в сборник помещается с трудам.
И хочется мне крикнуть в полный голос: – К чему, собратья, спорить без причин?! Десятки зерен сочетает колос, Но корень, как республика – один.
Пост N: 7401
Музыка: ASOT
Откуда: From the Abyss
Рейтинг:
13
Отправлено: 16.04.09 20:04. Заголовок: РЕЗОЛЮЦИЯ НА ЗАЯВЛЕН..
РЕЗОЛЮЦИЯ НА ЗАЯВЛЕНИИ, В КОТОРОМ ЖАЛУЮТСЯ НА ПЛОХОЕ СОСТОЯНИЕ ТОРГОВЛИ В ДАГЕСТАНЕ
Ты пишешь в заявлении пространном, Что, дескать, не в пример былым годам, Убыточна торговля Дагестана: Куда ни глянешь – всюду стыд и срам.
Тут не хватает масла, там нет мяса, О прочем даже речь не заводи… И очередь такая возле кассы, Что невозможно крайнего найти.
Ну, правда, разве только на закуску Отыщешь меж консервных пирамид Какого-нибудь жалкого моллюска, Которым бы побрезговал и кит.
Не обессудь, товарищ незнакомый, Ты пессимист отпетый и чудак… Смотри, как важно шествуют из дома Торговые работники в продмаг.
Сверкают бриллианты в их сережках, Ключи от «Волг» в их кожанках звенят… Как будто знаменитые матрешки, Они друг другу кровная родня.
… А, знать, не так уж плохи в Дагестане Торгово-продуктовые дела, Коль заправляют ими ваньки-встаньки, Столпившись возле общего котла.
Твой пессимизм, по меньшей мере, странен… Иначе отчего тогда, скажи, Готовы без зарплаты в ресторане Трудиться и Гасаны, и Гаджи?..
Да, что они! Приятель мой старинный, Окончивший словесный факультет, Преподает не в школе, а на рынке Язык весов, поэзию монет.
Заслуженный артист и тот в буфете Торгует бойко влагою хмельной – Нет повести печальнее на свете, Чем очередь за пивом в летний зной…
Позволь, товарищ, мне не согласиться С несправедливой жалобой твоей – Смотри, как бодро сытые счастливцы Кивают нам из встречных «Жигулей».
НАДПИСЬ НА КНИГЕ ОДНОГО АВТОРА, КОТОРЫЙ В ПРОШЛОМ БЫЛ АКТЕРОМ
Тебе б играть на сцене в наши лета, Добился б ты успеха без труда, Ведь ты давно играешь роль поэта, Хотя поэтом не был никогда.
ОДНОМУ ПРОСИТЕЛЮ АВТОГРАФА
Способна быть безвольною рука ведь И увенчать автографом стихи, Но ты не заставляй меня лукавить, Зачем приумножать мои грехи?
АВТОГРАФ НА КНИГЕ, КОТОРУЮ Я ПРЕПОДНЕС ДРУГУ МОЕГО ОТЦА СТАРОМУ АЛИ ИЗ АУЛА ЦАДА
В Цада не ты ли старший из аварцев На годекане коротаешь дни? Прошу тебя, почтеннейший из старцев, В мои стихи однажды загляни.
И если моего отца три этом Увидишь вдруг ты в окруженье скал, То это для меня по всем приметам Дороже будет всяческих похвал.
АВТОГРАФ НА КНИГЕ, КОТОРУЮ Я ПОДАРИЛ АЛЕКСАНДРУ ТРИФОНОВИЧУ ТВАРДОВСКОМУ
Тебе я книгу поднося свою, Как будто на распутии стою И думаю, чего желать мне след, Чтоб прочитал ее ты или нет?
АВТОГРАФ НА КНИГЕ, ПОДНЕСЕННОЙ КАИСЫНУ КУЛИЕВУ
Как лунь, голова моя стала седа, Не время ль, Кайсын, возвратиться к истокам, Тебе в твой Чегем, над мятежным потоком, А мне в мой аул – поднебесный Цада?
Пока еще в седлах мы крепко сидим, Пока не исчезли мы в суетном мире, Пока еще сами себе мы визири, Давай возвратимся к истокам своим.
И может быть, в силу немногих заслуг, Познавшим и славу, и горечь кручины, Отпустят грехи нам родные вершины, А мы не безгрешны с тобою, мой друг!
АВТОГРАФ НА КНИГЕ, ПОДАРЕННОЙ МНОЮ ИРАКЛИЮ АНДРОНИКОВУ
Мои стихи, коль выпадет досуг, Прочти, Ираклий, в долгий шкаф не спрятав, Но утаи от Лермонтова, друг, Что эту книгу написал Гамзатов.
Ему другое имя назови; Теперь поэты, лишь в Союз их примут, Тщеславью предаваясь, как любви, Пред Пушкиным самим стыда не имут.
АВТОГРАФ НА КНИГЕ, КОТОРУЮ Я ПОДАРИЛ МАМЕ
Все то, что мной написано доселе, Сегодня до строки готов отдать За песню ту, что мне у колыбели Вблизи вершин ты напевала, мать.
Там, где вознесся небу сопредельный Кавказ, достойный славы и любви, Не из твоей ли песни колыбельной Берут начало все стихи мои?
АВТОГРАФ НА КНИГЕ, КОТОРУЮ Я ПОДАРИЛ ИРАКЛИЮ АБАШИДЗЕ
Три пожеланья шлю тебе, мой друг, Я с первыми рассветными лучами: Стократ пусть обойдет тебя недуг Красивого, с оленьими очами.
А если заболеешь – не тужи, К себе твое приблизив изголовье, Возьмут недуг твой горские мужи И отдадут взамен свое здоровье.
То строже озаряясь, то добрей, Твой взор глядит, как с фрески пред свечами, Еще тебе желаю: не старей, Ты – витязь мой с оленьими очами.
А если годы станут наступать, То с гор тридцатилетние мужчины Прискачут, чтобы молодость отдать Тебе, мой брат, и взять твои седины.
А третье пожеланье, чтоб и впредь Ты, ощущая крылья за плечами, В который раз мог Грузию воспеть, Ее поэт с оленьими очами.
АВТОГРАФ НА КНИГЕ СТИХОВ, ПОДАРЕННОЙ ЭДУАРДАСУ МЕЖЕЛАЙТИСУ
Вдали пределов выси нелюдимой Приличествует нам в родном краю Пред матерью, отцом лишь и любимой Клонить покорно голову свою.
А на плечах давай, мой друг, отважась, Нести не славы призрачной ярем, А лишь забот пожизненную тяжесть И павших, пока сами не умрем.
И перейдут к потомкам наши нравы, Чтоб на колени, как завет велит, Вставать им лишь пред знаменем державы И родником, и у могильных плит.
Отчизну петь и впредь нам, как поэтам, Не поминая собственных заслуг, И пленниками женщин быть при этом, И данниками времени, мой друг.
СТРОКИ, НАПИСАННЫЕ НА КНИГЕ, КОТОРУЮ Я ПОДАРИЛ ОМАР-ГАДЖИ ШАХТАМАНОВУ
Хочу тебе без околичности Сказать, что вольные крыла Есть удостоверенье личности С утеса взмывшего орла.
Людскому сердцу благородному Анкета разве говорит О том, что к племени свободному От века лань принадлежит?
Не всем поэтам в мире верили, Но я хочу, признав грехи, Чтоб в нем легко удостоверили, Кто я таков, – мои стихи.
АВТОГРАФ НА КНИГЕ, ПОДНЕСЕННОЙ ГЕОРГИЮ ГУЛИА
Мы – сыновья прославленных поэтов, Которые, чеканя горский стих, Не разряжали в воздух пистолетов, И нам, Георгий, далеко до них.
Давай с тобой друг друга на досуге Мы перечтем, чтоб наших дорогих Отцов еще раз оценить заслуги И вновь понять: нам далеко до них.
Читают нас, но мы отцам не пара: Слегка содвинув шапки, набекрень, Они, как в праздник, держат путь с базара, А мы – из магазина в будний день.
АВТОГРАФ НА КНИГЕ, ПОДАРЕННОЙ ЯКОВУ КОЗЛОВСКОМУ
Когда стихи Гамзата и Чанка Переводил ты, сам слывя поэтом, Я сожалел о том, что ты при этом Аварского не ведал языка.
Теперь ты переводишь молодых, Каких у нас в Аварии немало, А то, что с языком оригинала Ты не знаком – лишь ободряет их.
АВТОГРАФ НА КНИГЕ, ПОДАРЕННОЙ ДМИТРИЮ МАМЛЕЕВУ
Когда, бывало, мысль сверкнет, То в это чудное мгновенье Коней четверку подает Мне преданное вдохновенье.
Где нынче страсть минувших дней? О ней напомнить лишь готовы Оставшиеся от коней Луноподобные подковы.
АВТОГРАФ НА КНИГЕ, ПОДАРЕННОЙ ПАТИМАТ
Ты знаешь, Патимат, над тем смеюсь я ныне, Что на заре непрозорливых лет Писал стихи, где отдал дань гордыне И мнил себя бог знает кем, мой свет.
Ты знаешь, Патимат, о том грущу я ныне, Что скуден хлеб посева моего, Что я порой, так легок на помине, Стучался в дом, где нету никого.
ЕЩЕ АВТОГРАФ НА КНИГЕ, КОТОРУЮ Я ПОДАРИЛ ПАТИМАТ
Написан стих, но вновь спешить не стану И, прежде чем, произнеся «аминь», Его прочесть решусь я Дагестану, Прочту тебе: одобри иль отринь.
И если Дагестана одобренье Я получу в небесной вышине, То всей стране явлю стихотворенье И за него не будет страшно мне.
И ЕЩЕ ОДНА НАДПИСЬ НА КНИГЕ, ПОДНЕСЕННОЙ МНОЮ ПАТИМАТ
Рожденное в бессоннице ночей, Творение мое нерукотворное Прими скорее, свет моих очей, Когда тебе прописано… снотворное.
АВТОГРАФ НА КНИГЕ СТИХОВ, ПОДАРЕННОЙ ВРАЧУ М.П. ТАРАСОВОЙ
Вас, милый доктор, я благодарю, И вы за грех, надеюсь, не сочтете, Что собственной болезни вам дарю Историю в нестрогом переплете.
От вас не утаил я ничего: Кардиограмма, пульс и пламень крови – Все налицо. Молю: не хмурьте брови Над вымыслом безумства моего.
ПОЭТУ, ПОДАРИВШЕМУ МНЕ СВОЮ КНИГУ С АВТОГРАФОМ: «МОИ СТИХИ – МОИ ДЕТИ»
Итак, ты лучше выдумать не мог, Когда свои стихи детьми нарек. Прими же, брат, сочувствие скорей По поводу кончины малышей.
Одни умолкли в люльке навсегда, Других настигла в ясельках беда. Каким же ты, приятель, был отцом, Коль загубил беспомощных птенцов?..
НАДПИСЬ НА ДОРОГОЙ ДЛЯ МЕНЯ КНИГЕ МОЕГО ОТЦА «МЕТЛА АДАТОВ»
Метла не для адатов, как когда-то, А для пороков нам нужна давно… Тот ливень, что стремился смыть адаты, Смывал и честь порою заодно.
Отец, твой посох пригодился б очень: Взгляни, как безнаказанно снуют Те, что язык и имя между прочим Порою по дешевке продают…
Отец, нет крови на моем кинжале, Взгляни, он не отточен до сих пор. Но чтобы мать с сестрой не обижали, Кинжал необходим в отрогах гор…
А если с головы сорвут папаху, Что – жалобу писать в Верховный суд На наглецов, что без стыда и страха Под чьим-то покровительством живут?..
Отец, да нужно ль было тратить годы, Чтоб все адаты осуждать подряд? Готов отдать я все новинки моды За ободинский свадебный наряд.
Мне грустно, что поблекли украшенья Кахибских женщин… Думаю, никто Теперь не смеет выносить решенья, Как нашим девушкам носить чохто…
Я огорчен – читатель мой поймет ли? – Что без следа исчезли как-то вдруг Старинные подносы из Голотля: Мне помнится – их было тридцать штук.
А праздник первой борозды!.. Едва ли Был радостней под горскою звездой! Отец, могу ль не пребывать в печали, Коль он утрачен – вместе с бороздой…
Доносчиков и взяточников вместе Всех вымести бы, не жалея сил! Ну, а калым, когда он – дар невесте, Не взятка: я и сам его платил…
Невесту выбрать пусть любовь поможет, Оповестив об этом целый свет… И пусть соседей строгих не тревожит – Ее лицо закрыто или нет.
О свадьбы дагестанские, о свадьбы!.. О молодость!.. Клубится до сих пор Пыль из-под каблуков – еще сплясать бы Хоть раз на свадьбе меж отрогов гор!
И нынче могут выпасть нам на долю Любовь и радость и душа в огне… Но все-таки, как пресной пище соли, Порой адатов не хватает мне…
Я время не хулю, хоть и жестоки Его дела, и скуден жар сердец. Но знаю, не адаты, а пороки Метлою надо выметать, отец!
Скажу, хоть это, может, неуместно, Хоть век во всех грехах я не виню: Как соли не хватает пище пресной, Так разума сегодняшнему дню.
Я обособить свой аул не жажду, Но я люблю, чтобы на горный склон В папахе выходил бы горец каждый Неспешно – как водилось испокон.
Привет, я тут новенький, давайте знакомиться!Меня зовут Даша [url=http://roman-romanov.ru/wp-dashsaga.php]вот моя фотка. я тут голенькая![/url] Ну будем знакомы!!!! Давайте делитесь своми фотами! Буду очень рада!!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет